Боже, как же всё достало. Я опять начала думать о самоубийстве, особенно по утрам. Ужасно не хочется вставать утром, осознавая, что впереди целый день, который нужно прожить. Я боюсь нового утра.
Ещё заментила, что нигде не чувствую себя, как дома. Все и всё стало чужим. Я даже не знаю, во что верить. Кажется, что не существует никаких истин. Всё только иллюзия. Ни что не есть настоящим и искренним.
А ещё я заметила, что боюсь перемен, хотя постоянно ною, что хочу всё изменить. Мне страшно начинать всё с начала, с чистого листа.
Только что завела разговор со своей когда-то самой близкой подругой о том, что мы друг другу стали чужие. Теперь сижу и рыдаю, слушая сопливые песенки. Просто она раньше очень много значила для моей жизни, для меня, а теперь этого ничего нет и мне от этого ещё больней. Такое чувство, что ещё один кусок от тебя отрвали, просто вырвали с мясом. Ещё грустно то, что этого больше не вернуть, что это просто прошлое.
Правда, очень хреново, поэтому и пишу тут, потому что больше некому об этом сказать...


ЖИЗНЕ_ПУСКАНИЕ

Я довожу себя до крайней степени изнеможения.
Отчаянье смолой горячей подступает к горлу комом.
Чужое место – то, что раньше звалось домом.
Все аксиомы, догмы – ставлю под сомнение.

И неожиданно приходит ниоткуда понимание:
Все стали здесь чужие, не_мои, не_близкие.
Я возвожу колонны, храмы, обелиски,
Из всех своих несчастных чувств, переживаний.

Мне не досталось взлётов вверх, лишь вниз падения,
Что чёрными чернилами из ран кровоточат.
Теперь я знаю, вот она – воронка, сущий Ад.
Я препарирую порезы вен тебя искоренением –

Тебя я извлекаю жёстко из глубин сознания.
А жизнь меня всё погоняет по спине хлыстом.
По венам мчится вместо крови едкий бром.
Я занимаюсь из себя жизне_пусканием.
24.03.2010

Хочется спрятаться за кого-то, или у кого-то в руках, и ни о чём не думать, ничего не чувствовать, как будто меня нет...

Я как тот "Человек в футляре" по Чехову, всё немогу покинуть свой собственный футляр.

С недавних пор слушаю Placebo и как-то не особо интересовалась их жизнью, только музыкой. И вот сегодня случайно наткнулась на интервью солиста группы Брайана. Что-то зацепило в том, что он говорил и как он отвечал. Увидела кое-что похожее в себе, например, чувство того, что я отрезана от этого мира: мир существует сам по себе, и я существую сама по себе - не могу вписаться в его рамки и правила, слишком сложно. Пытаться протестовать или что-то в этом роде? Характер не тот, к сожалению. Мне нужно, чтобы меня кто-то вёл, тогда я буду идти, а сама ничего не могу, потому что боюсь.
Ещё он здесь говорит о депрессии, как о болезни. У меня есть один знакомый в интернете, который вылечился от этой болезни с помощью антидепрессантов (правда, после этого перестал писать стихи, как раньше), говорит, что помогло. Не знаю, может и мне стоит лечить это состояние, пока не стало ещё хуже (правда, куда уже хуже, хотя хуже всегда есть куда))).



Вот само интервью:
Placebo почти исчезли. В чёрной бездонной яме, куда их затянула трясина неуёмных злоупотреблений эпохи Meds. Альбом, скорее коматозный, чем исцеляющий -с ним группа и часть её поклонников дошли до передозировки: неспособные поверить в новые идеи, искалеченные собственным образом жизни, бесконечными турне и гибелью отношений друг с другом, Placebo были в шаге о того, чтобы бросить полотенце на ринг. Но группа, созданная Молко как отдушина в жизненном мраке, была для него слишком важна, чтобы он мог её отпустить.

Уже загнанные в угол, они возродили себя, открыли простые радости творчества, жизни без наркотиков и алкоголя, карьеры без прессинга рекорд-компаний. Новый лейбл (независимый на этот раз), новый драммер, новая энергия, новая жажда: Брайан Молко, полный энтузиазма и готовности уйти от тех беспросветных лет, принял нас в своём доме, в Лондоне.
Разговор, в котором не будет запретных тем.
--Новый альбом начинается со слов I need a change of skin.--

Brian Molko: Действительно, есть ощущение возрождения. После Meds контракт с тогдашним нашим лейблом подошёл к концу, и это вынудило нас задаться вопросом: какое будущее мы видим для Placebo? То был момент серьезного переосмысления, мы больше не были счастливы в своей группе. И если бы мы не взяли быка за рога, то сохранили бы Placebo выживающим в течение некоторого времени, после чего группа неизбежно пришла бы в упадок. Но я слишком многим жертвовал за эти пятнадцать лет, чтобы позволить ей погибнуть. Когда один из углов в треугольнике разрушается, опасности подвергается весь баланс. Мы отдалились друг от друга, это стало отражаться на творчестве. Вместо того чтобы держаться вместе, как было в самом начале, Стефан и я жались в своём углу, движимые инстинктом самосохранения. А Placebo, вместо того чтобы быть группой, стало брэндом, просто торговой маркой: я находился в состоянии компромисса, не было никакой искренности, и создавалось впечатление, что я собираюсь работать с людьми, всё более и более далёкими от меня. Такая была пародия на общность.



--Когда ты почувствовал, что с Placebo не всё ладно?--
Brian Molko: Когда записывался Meds. Мы покинули студию без гордости, отдалившиеся друг от друга, удрученные. Но потом был тур в поддержку альбома, мы триумфально прошлись по всем фронтам, как будто бы ничего не случилось. Я надеялся, что это излечит раны - это лишь растравило их. Два года в дороге я действительно чувствовал себя одиноким. И у меня не было никакого выбора, кроме как продолжать- я ведь не знаю ничего другого, это моя судьба, моя единственная ценность. Мы со Стефаном решили вернуть нашу группу, её дух, ту невинность, которую она имела, когда мы создавали её в городской квартирке в 1994 году. Невозможно было продолжать в этом цинизме. Даже на сцене мы притворялись, мы больше не были против всего остального мира.

--Несомненно, проблемой был и ваш барабанщик, Стив Хьюитт, с которым у тебя были личные и творческие разногласия. Ты сам улаживал это?--

Brian Molko: К концу тура мы не могли смотреть друг другу в глаза; он был непредсказуем. Я боялся его реакции; эмоциональной, даже физической. Так что написал ему по электронной почте, а потом и наш менеджер официально уведомил его, что отныне он не является частью группы. Это было два года назад, и больше я с ним не разговаривал. С тех пор мы приняли в группу ещё одного Стивена. Его юность, его голод, его молодой калифорнийский оптимизм был для нас очень важен. У него татуировка Open Minded на костяшках пальцев, и не ради прикола. Мы нуждались в нём, чтобы вытащить себя из кризиса среднего возраста и снова стать детьми.

--Вы даже принцип работы с записью изменили?--
Brian Molko: Во время записи нового альбома мы изолировали себя от влияния рока так сильно, как это было возможно: слушали только классическую музыку или Fleet Foxes и Sigur Ros. Было важно жить в полной пустоте, отбросить прежние привычки, искушения - именно поэтому мы оставили Лондон и уехали в Канаду. Это была реакция на Meds, его черную, клаустрофобную, безнадежную сторону - и на распущенность в контексте всего этого. Я мечтал об альбоме более позитивном, более красочном, который был бы цветным, а не чёрно-белым. Мы испытали реальное облегчение, когда закончили Battle For The Sun, мы удивили самих себя, избавились от рамок… Мы должны были бросить себе вызов. И отошли от края пропасти.

--До того, как взяться за новый альбом, вы увязли в рутине?--
Brian Molko: С момента как мы начали, пятнадцать лет назад, перерывов не было, так что рутина прочно закрепилась: написание песен, запись альбома, два года на тур, затем шесть месяцев безделья… А сейчас этот промежуток был даже длиннее, потому что у нас не было особого желания доверять свою музыку - и делать, и финансировать всё мы хотели самостоятельно. Так что запись Battle For The Sun в Торонто была настоящим удовольствием, без менеджера, сидящего на нашей спине и вопрошающего, есть ли у нас сингл в работе. Даже наш директор не знала, чем мы заняты. Она получала счета: за запись партии духовых, партии струнных - и нервничала, не понимая, что происходит.

--Ты стремишься вернуться на сцену? –
Brian Molko: Мне нужна обратная связь с публикой, её признание. Здесь я в смятении, в замешательстве, и это убивает меня. Я вынужден быть на сцене - в материальном плане, конечно, но, прежде всего, психологически. Этот эксгибиционизм для меня так же необходим, как еда и вода. Без сцены я не могу быть счастливым и полноценным.



--Ты, кажется, не способен остановиться, даже когда Placebo даёт тебе передышку - записываешь что-нибудь ещё с кем-нибудь ещё. Это неосознанные порывы? Такой способ отвлечься?--
Brian Molko: Я постоянно должен быть занят. Одиночество не идёт мне на пользу, я легко могу скатиться в полную изоляцию. Ребёнком мне уже приходилось проходить через это, быть изолированным, отчуждаемым всем остальным миром, даже собственной семьёй. В Люксембурге я имел обыкновение запираться в своей комнате с дисками и гитарой. Для меня очень легко вновь вернуться туда. Но я должен с этим бороться: наличие большого количества времени для раздумий очень вредит мне.

--Можешь описать свою повседневную жизнь после тура?--

Brian Molko: Я стараюсь возвращаться домой не сразу, путешествую какое-то время, прохожу стадию декомпрессии. Где-то месяца два я всё делаю будто во сне. В этот момент на меня наваливаются все болезни, отложенные за два гастрольных года. Я словно появляюсь из пузыря, чувствую себя слабым, отсутствующим, ничего не хочу делать… Меня ни для кого нет, я исчезаю. В туре каждое решение принимается за тебя кем-то ещё, я становлюсь полностью зависимым- эта зависимость съедает меня, мне часто хочется самостоятельно что-нибудь приготовить, убрать… Когда я возвращаюсь домой, то восстанавливаю некоторые навыки, автономию. Готовка и уборка становятся необходимостью.

--Группа оправдала твои ожидания? --

Brian Molko: Лет с 14-15-ти все решения, которые я принимал в своей жизни, имели одно направление: я искал свой собственный путь - в театре, в кино, а затем в музыке, - и игнорировал рабочую среду. Я слепо верил в свою счастливую звезду. Помню, когда я был ребёнком, то сидел в туалете и давал воображаемые интервью… И у меня в голове никогда не возникало вопроса: Стану ли я знаменитым? Ради своей мечты я сжигал за собой все мосты. И жить в этих мечтах было формой защиты. Я ощущал себя полностью отрезанным от общества, знал, что не могу найти в нём своё место.


--Чтобы быть фронтменом Placebo, тебе пришлось вылепить новый характер, переломить себя?--
Brian Molko: Пришлось, это была моя дань популярности. Я создал образ - очень уверенный, нахальный, кричащий - собственное гротескное отражение. Цирковой уродец, чудило с вечеринки… Такой способ ничего не чувствовать, обмануть неуверенность и ненависть к себе… А также попытка расцепиться с хронической депрессией, преследующей меня с юности. Поскольку я мог говорить об этом только через свои песни, невозможно было делать это каждый день… Но я должен был, в конце концов, убить свою маску и предстать перед всем этим лицом к лицу. Произошло это спустя некоторое время после выхода Meds, который стал натуральной вакханалией наркотиков и распущенности - так мы пытались скрыться в пелене отрицания, отказываясь видеть, что с Placebo не всё в порядке… Я с головой окунулся в наркотики и алкоголь, я отправился в клинику, чтобы остановить это… (тишина)…Через четыре дня после того, как я покинул больницу, мы поехали в тур. Стефан из солидарности тоже завязал с выпивкой, так что мы тогда впервые работали на трезвую голову, и это было ужасно… После стольких выступлений, когда мы были пьяны или что похуже, я понимаю, насколько я дискредитировал себя перед публикой. Сегодня всё, что я чувствую на сцене, правдиво. В то время как раньше все мои эмоции были искажены тем, что я принимал… Это лишь усиливало мой дискомфорт: я стоял на сцене перед тысячами людей с моим лицом на футболках, которые кричали: Я тебя люблю! - и ненавидел себя. Мне хотелось закричать им: Вы не хотели бы меня, если бы вы меня знали… И, не зависимо от существующих мифов, ты поёшь лучше и ты играешь лучше, когда ты трезвый…Во время записи нового альбома, я присутствовал в студии и мысленно, и физически (смеется)…

--Ты рос в Бельгии, Люксембурге, Англии, с отцом-американцем франко-итальянского происхождения и матерью-шотландкой. Ты - человек с потерянными корнями?--

Brian Molko: Дома я разрывался: моя мать была очень религиозной, мой отец был бизнесменом, и оба, по различным причинам, были против моей артистической карьеры. Мне на своём пути с детства пришлось прорубаться с топором, я знал, что мне нечего ждать от других, и что однажды я покажу им, как они были неправы, потому что во мне есть кое-что…Это дало мне силу и твёрдость стать тем, кем я стал. Отсутствие корней, без сомнения, способствовало тому, что я нигде не чувствую себя дома. И это особенно усугубляло чувство одиночества. Я бы и рад был принадлежать к какой-то определённой культуре, семье, общности, но всё это прошло мимо меня. Поэтому я создал Placebo - как замену семье. Это не просто группа, это я сам.

--В новом альбоме вновь звучит тема наркотиков. Ты можешь жить без них?--

Brian Molko: Не сочтите за ипохондрию, но я действительно должен принимать лекарства, чтобы лечить депрессию. Долгое время я, как подросток, жил с этой болью, у которой не было никакого названия. Мне было 25 лет, когда мою депрессию диагностировали врачи. И было большим облегчением узнать, что я болен, что я не сам творил это с собой, что я не имел никакого контроля над своими эмоциями, своей нескончаемой печалью. Единственная положительная сторона в том, что я стремился преодолеть боль в творчестве, найдя в этом некую форму терапии. И передать нельзя, какое это счастье - знать, что ты не придурок, а просто болен.

Мне кажется, что всё вокруг меня чужое, все вокруг меня чужие. Такое чувство, что я здесь чужая, на самом деле. Я не знаю, что я здесь делаю и зачем, имеет ли это хоть какой-то смысл? И что нужно сделать, что бы это имело смысл? Чем дальше захожу в своими мысли, тем чётче понимаю, что выхода нет, одни тупики. Меня затянуло куда-то вглубь и я уже сама не в силах выбраться. Иногда мне хочется элементарного: поговорить с кем-то (я имею ввиду по душам, откровенно), а не с кем. Я не могу никому довериться, не осталось больше таких людей, которые бы были мне близки, а если и остались, то им стало плевать на меня. Вот такая фигня получается.
В последнее время депрессия обострилась (или это не депрессия, я уже не знаю), такое чувство, будто бы что-то хочет вырваться наружу изнутри, но ничего не выходит и оно продолжает рвать меня.
Меня ничего не радует. Я пыталась посмотреть на мир по другому, вспомнить, что в детстве меня радовали мелочи, но этого хватает совсем на немного и потом все прежние чувства возвращаются.
Это так странно жить и не знать "зачем". Ради кого-то? Ради чего-то? Не знаю...
Почему нельзя всегда быть собой, просто быть собой и не притворяться? Почему меня ещё интересует чьё-то мнение? Почему я просто не могу послать, куда подальше, человека, который мне не понравился? Почему надо любить только тех, кто не любит тебя? Почему друзья, которым ты доверял, выворачиваясь наизнанку, всегда предают тебя? Почему тебе плевать на того, кто тебя любит, а тому, кого любишь ты, плевать на тебя? Почему я не могу пойти наглотаться таблеток и, наконец-то, сдохнуть? И почему именно сейчас закончился кофе, когда мне больше всего хочется его выпить?..

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Я ПО ТЕБЕ КУРЮ…

Я по тебе курю, мой нежный Принц,
От части это тоже чувство.
Здесь в мире рамок и границ
Нам без любви безмерно пусто.

Я по тебе курю, испепеляя память,
Я мысленно всегда с тобой.
Но мысли могут только ранить,
Нахлынув на меня волной.

Я по тебе курю, почти что задыхаясь
Тем дымом крепких сигарет.
От неизбежности спасаюсь.
Роняю пепел на паркет…

Я вновь курю с ментолом сигареты,
Живя лишь в ожидании тебя.
Но я не знаю где ты, где ты,
И ждёшь ли так же ты меня…
(c) Michelle Paffer
07.11.2009

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра